Парни нападают на Тейкера, но то выставляет руку вперед и реслеры замирают. После короткой паузы они начинают избивать себя кулаками, бьются головой и телом об стойки, канаты настил ринга, а Гробовщик просто на это смотрит.
Сила Гробовщика лучилась светом, ослепительным переливом цветов и оттенков. Но не было в той силе ничего, что можно было назвать истинно светлым. Полностью лишенная тепла и доброты, она несла с собой лишь смерть, а запах ее отдавал могильным холодом, пробирающим до костей, в котором бились в агонии стенаний сотни неупокоенных душ. Феном опустился на одно колено, и при соприкосновении с данной невообразимой мощью, ринг дрогнул и пошатнулся, грозя провалиться в глубины ада. Вознеся руки, он направил их прямо к лицам поверженных реслеров, и плотно обхватив их, начал произносить заклинания на древнем, всеми забытом мертвом языке, ведомым лишь ему и прочим адским тварям. Голос Гробовщика проникал и в уши, и в разум, и текла от него по жилам горькая радость, зловещее возбуждение — словно от кровавого убийства ненавистного человека:
Un derta magna agonia, Lestat ki varos nela, Regas. Regas. Demonia...
Заклинание было почти окончено, как тут, внезапно, заигравшая музыка отвлекла Гробовщика. С бесстрастным выражением лица он устремил свой взор вдаль, который, в свою очередь, пылал ненавистью, и замер в ожидании.
/Шон Майклз медленно выходит на рампу под радостные овации зрителей. В одной руке он держал микрофон, а в другой, к изумлению фанатов, была знаменитая урна Гробовщика, которую когда-то носил с собой Пол Бирер. Гробовщик, увидев это, сделал несколько стремительных шагов вперёд, однако Майклз со злорадной ухмылкой вытянул перед собой руку с урной, остановив Мертвеца. С ненавидящим взглядом глядя на Гробовщика, Шон приблизил к себе микрофон/
- Не ожидал, не правда ли? Наверное, сейчас ты готов проклясть всё на свете, не так ли? Проклинаешь того, кто додумался сделать твоим символом именно вот эту пустую урну, от которой, как оказалось когда-то, зависит очень многое. Проклинаешь собственные идиотизм и эго, которые не позволили тебе догадаться спрятать источник своей так называемой «великой силы». Ох, да… Это неприятно, не так ли? Чувствовать себя обманутым, обведённым вокруг пальца тогда, когда ты уже был уверен в собственном всемогуществе
/Держа урну перед собой, Шон Майклз медленно двинулся вперёд к рингу. Его лицо было искажено ненавистью/
- Я сделаю то, чего не хотел бы ещё лет шесть назад. Сегодня я положу конец тебе, Гробовщик. Я не знаю, как ты сделал то, что было несколько дней назад. Я не знаю, какие фокусы ты использовал, однако ты совершил непоправимую ошибку – ты напал на мою семью. Ты причинил боль моей дочери, моей жене… Ты едва не убил моего сына, до подобного не опускался ни один мой оппонент в прошлом! Раньше ты был легендой, но теперь ты лишь жестокий маньяк с манией величия, по которому плачет сумасшедший дом. Когда-то ты был лучшим из нас… А теперь худший среди худших. Мне жаль наблюдать за этим. Но мне придётся остановить тебя. Больше никакого безумия. Никакой бесконтрольной жестокости. Всё кончено, Гробовщик.
/Гробовщик стоял не двигаясь, неотрывно глядя на Шона. Майклз же перекинул свой взгляд на урну, после чего еле заметно кивнул, как будто определившись со своим решением/
- Всё кончено.
/После этих слов, Шон резким движением швырнул урну на пол перед собой, от чего она разбилась вдребезги. Под испуганные крики зрителей прямо с места её падения повалил синий дым. Майклз перевёл свой взгляд на Гробовщика, который по-прежнему стоял на ринге/
Зловещая ухмылка посетила лицо Гробовщика, замерев на нем уродливым шрамом в тени ночи. Потеря всех накопленных за десятилетия душ, потеря сил, принадлежавших ему с рождения, не заставила дрогнуть малейшего мускула. Гробовое спокойствие и бесконечная самоуверенность. Феном продолжал смотреть на Майклза, а слова его, словно из ниоткуда, но в тоже время с каждого уголка вселенной, взорвались сотней децибел, при том, что Гробовщик не имел микрофона, и даже не открывал рта.
- Я могу поздравить тебя, человек, с первой победой надо мной. Ты смог уничтожить силу… Которая мне больше не нужна. Ад благодарен тебе за избавление от бесполезной безделушки. Тот кто может поставить весь мир на колени одним щелчком пальца, сейчас поставит на колени тебя. И для этого мне не придется даже делать этот щелчок. Закончим это, человек!- Голос Гробовщика вновь ослабел и вновь стал удивительно притягательным и завораживающим. -Alleria mi fallo vera!
Последние слова заклинания эхом отзывались под крышей арены, а шокированный Шон не мог пошевелиться, наблюдая жуткую картину. Шторм и Батиста поднялись с ринга, словно по команде, и направились в его сторону. Их глаза не выражали ничего, полнейшая пустота в просторах мертвых огней сопровождалась отсутствующим выражением лица. Их разум был затуманен, они больше не принадлежали себе и этому миру. Все что осталось человеческого — голос. Они умоляли убить их, освободить из сковавшей их души пустоты отчаяния… Но это вовсе не было самым страшным, и не это ввело Шона в ступор. Зрители с первых рядов так же прониклись голосом смерти, зовущим новых воинов в свою армию. Они лезли на арену, не в состоянии устоять на ногах, ползли в направлении Майклза, цепляясь ногтями за покрытие арены, и так же умоляя о пощаде.
Наконец-то Шон решился бежать, страх перестал сковывать его и в игру вступил инстинкт. Инстинкт самосохранения и выживания. Но было слишком поздно. Пораженные силой Гробовщика люди окружили его, не позволяя пошевелиться. Но вели они себя спокойно, словно ожидая приказа от их повелителя, выжидали почти не дыша. А, возможно, они не дышали потому, что им это было просто не нужно?
Очередной громкий звук раздался на арене, заставив Шона из последних сил повернуть шею на шестьдесят градусов. На арену заехал трак, до самых краев наполненный песком и матушкой землей. Его приезд словно послужил сигналом, и большая часть толпы моментально бросилась на Шона, сдавив своими телами его протестующие вопли.
Водитель трака, по всей видимости, так же находящийся под контролем, высыпал все что привез в этот недобрый час на свободное пространство, создав приличную гору из земли и песка. Именно к ней и тащили скрученного по рукам и ногам Шона. Реслер не сдавался, он сопротивлялся из последних сил: Пинаясь, кусаясь, отбиваясь всеми доступными ему методами! Но разве один человек способен победить армию? Шторм и Батиста, в это же время, копали в только что высыпанной земле, невесть откуда взявшимися лопатами яму. Она предназначалась для Майклза и ситуация казалась полностью безвыходной, и оказалась таковой, когда его сбросили на дно, с ужасающей всех молчаливостью. Словно похороны живьем стали обычным делом. Зрители так же затаили дыхание, наблюдая за событиями, которые, без сомнения войдут в историю.
Шон тоже замолчал, у него просто не осталось сил. Прямо на него, сверху вниз смотрел его злейший враг, Гробовщик и его победа была безоговорочной и неоспоримой. Но Гробовщику хотелось утвердить ее, а, возможно, он просто хотел попрощаться с тем, кого когда-то считал равным себе.
- Такова твоя судьба, человек. Я видел твою смерть в своих видениях. Все кончено, ты проиграл эту войну еще до ее начала. Дьявол сообщил мне, что человек не достоин бороться с Богом, поэтому мне пришлось уничтожить тебя раньше срока… Покойся с миром.
